Мишкинский районный Дворец культуры

Загитов Гизий Казыханович

Загитов Гизий Казиханович родился 20 августа 1921 г. в д. Янагуш Мишкинского района. Учился в Бирском медтехникуме, но с третьего курса был призван в Красную Армию. В составе добровольческой штурмовой группы капитана В.Н. Макова 136-й Краснознаменной, ордена Суворова-Кутузова Ржевской пушечной артбригады 30 апреля 1945г. в 22ч.40мин. старший сержант Загитов первым водрузил Красное знамя на здании рейхстага. Награжден орденами Красного Знамени, Красной Звезды, двумя орденами «Славы», медалями «За боевые заслуги», «За отвагу», за освобождение Варшавы, за взятие Берлина и другими боевыми медалями.

О главном подвиге Гизия Загитова земляки узнали лишь в апреле 1964г., когда в «Комсомольской правде» была опубликована статья «С флагом наверх».

Официально первенство группы Макова было признано лишь полвека спустя после подвига – в венной энциклопедии 1995г.  Республиканский совет ветеранов войны начал ходатайствовать о присвоении Загитову звания Героя Советского Союза.. 21 мая 1977г. президиумом Съезда народных депутатов СССР был подписан указ о присвоении звания разведчикам и их командиру.

А две золотые Звезды Героя ветераны сделали из медалей, выпущенных к 10-летию суверенитета Башкортостана. Одна из звезд находится в Республиканском музее боевой славы, другая – в музее села Янагушево.

Только через одиннадцать лет после нелепой гибели Гази Загитова жители деревни Янагушево узнали, что их механик МТС был одним из тех, кто первым водрузил знамя над рейхстагом. В 1964 году в одной из центральных газет появилась статья, которая ставила под сомнение подвиг Егорова и Кантария. Тогда одноклассник и друг Загитова Муфту Зямилев понял, что имел в виду Гази, когда говорил о весточке, которую ждет. Оказывается, еще 1 мая 1945 года он был представлен к званию Героя Советского Союза. Но своей награды так и не дождался…

Трагическая гибель Гази в августе 1953-го оставила землякам много вопросов. Почему на ровной дороге бывший фронтовик, который ехал за запчастями для колхозной техники вдруг упал под колеса полуторки? Как получилось, что погиб один — грузовик был полон людей? Почему милиционеры не вернули метрику и партбилет, которые были при Загитове? Восемь лет герой держал в себе подробности штурма рейхстага. Стойко молчал, хотя скрывал не преступление, а подвиг. Будучи коммунистом, он не мог подвергнуть сомнению официальную версию водружения знамени. Если партия решила сделать героями Егорова и Кантария, значит, так, было нужно. Парадоксы советской страны, сколько их было! На первом надгробном камне Гази сохранилась часть странной надписи «Погиб… механизмы». Нацарапавшии эту строчку, наверное, имел в виду злополучную аварию. А я подумала о другом. О том, что простой парень попал под колеса политической машины, в которой не нашлось места ни ему, ни трем его соратникам.

«Два дня спустя после вступления в Берлин я, Бобров, Загитов и Лисименко вместе с другими воинами 156-й артбригады добровольно пошли на последнее труднейшее боевое задание, — пишет в книге воспоминаний «Трудные дороги к Победе» участник штурма Рейхстага Михаил Минин. — «Ровна в 21 час 30 минут по местному времени, когда, в Москве было 23. 30 тридцатого апреля началась артиллерийская подготовка штурма. По приказанию, Макова минут за пять до ее окончания мы, имея за пазухой два красных знамени, выскочили из главного оконного проема и сразу устремились к каналу. Загитов прекрасно ориентировался на местности в любое время суток. Он безошибочно привел нас в темноте к заранее разведанному месту переправы… Не ожидая подхода основных сил, мы сразу же бросились в направлении парадного входа… Со взломом Двери нельзя было медлить, ибо мы, могли упустить фактор внезапности. Гиза (в книге имя героя пишется именно так — авт.) предложил принести бревно, которое валялось внизу, и ударить им в дверь. Маков сразу одобрил эту инициативу…   После нескольких таранных ударов, которые наносились, с участием более десяти человек, дверь распахнулась. Внутрь здания сплошным потоком хлынули советские воины. Впереди всех был коммунист Загитов, который вместе с бревном так и влетел в вестибюль… Воспользовавшись растерянностью врага и успехом, которого добились атакующие в первые минуты боя командир нашей Группы решил пробиться на верх рейхстага… по лестнице вчетвером устремляемся наверх… Все коридоры, которые выходили на лестницу, мы забрасывали гранатами и прочесывали автоматными очередями. Внизу на помощь нам, уже устремились воины из стрелковых подразделений… Один за другим лезем наверх. Как всегда, впереди Гиза Загитов, а за ним я со знаменем… Метра четыре лезли по цепи, пока не достигли слухового окна, через которое и выбрались на крышу. Вблизи, в темноте еле виднелся силуэт небольшой башни, к которой я и Загитов стали прикреплять Красное знамя. Вдруг на фоне огненного зарева от разорвавшегося на крыше снаряда Лисименко заметил наш дневной ориентир — «богиню победы», как тогда мы называли скульптурную группу. Несмотря на артиллерийский обстрел, решили водрузить Красное знамя именно наверху этой скульптуры. Здесь же на крыше в темноте я почти наугад написал на полотне наши имена. Часы показывали 22 часа 40 минут местного времени (в Москве было уже 1 мая — авт.) На крыше рейхстага рвались снаряды и мины. Вскоре на помощь к нам прибыл капитан Маков с подкреплением. Он с нескрываемым восторгом обнял каждого из нас и расцеловал.

Затем в сопровождении Боброва спустился вниз и немедленно доложил по рации командиру корпуса генерал – майору Переверткину о выполнении боевой задачи. Маков кричал в трубку: «Товарищ генерал, мои парни первыми водрузили Знамя Победы наверху рейхстага в корону какой-то бабе!»

Бои за рейхстаг с каждым часом становился все более напряженным. Лестницу, которую мы контролировали, противник несколько раз пытался отбить… В одном таком бою был тяжело ранен в грудь наш бесстрашный разведчик Загитов. Вражеская пуля прошла навылет в одном сантиметре от сердца (как потом установили врачи), пробила партбилет и колодочку медали «За отвагу», но герой не покинул боя. Будучи раненым, он трижды поднимался на чердак для охранения первого Знамени Победы».

Кто Ты? Какие источники вспоили тебя, где взял ты силы для своего подвига? Чем выделялся ты среди других деревенских мальчишек? Смелостью, старательностью, трудолюбием? Сила и энергия досталась герою по наследству или же впиталась в кровь с молоком матери? Да и вообще, что такое храбрость, смелость? Даются ли они, как и способности к пенью и музыке, с рождения или дети рождаются все с одинаковыми задатками? Может быть, люди вообще не разделяются на храбрецов и трусов? Может быть, в душе каждого из нас одновременно сосуществуют и тигр, и заяц? И, может быть, лишь в самый важный и ответственный момент в душе у кого-то просыпается тигр, а у кого-то заяц?.. Ох, как тяжело найти верный ответ на все эти немаловажные вопросы. Утверждают, что характер человека формируют окружающая среда, общество.

Кем были родители Гази? Обыкновенные земледельцы-хлеборобы. Казыхан-ага, как и большинство земляков, не знал грамоты. Никогда нигде не учился. Трудился в поте лица на своем поле. Вырастил шестерых детей. И у каждого из шестерых сложилась своя особая судьба. Хусникамал дожила до восьмидесяти лет… Тимербай тоже прожил долгую жизнь, а вот Хабиб сей бренный мир покинул слишком рано. Сагидулла, как и Газый, грудью защищал в войну нашу Родину. Младшая сестра тоже не дожила до наших дней. В живых пока одна Хусникамал-апа. Ей тоже перевалило за восемьдесят…

Их мать Хусниджамал была крупная и боевая женщина, у нее был очень приятный голос и все восхищались ее песнями… Но на своем веку и она испытала немало горя. Тем не менее дожила до глубокой старости, пережив почти всех своих детей.

Вот в такой простой крестьянской семье и появился на свет наш герой, сделал свои первые шаги, научился говорить и, когда подошло время, с холщовой сумкой через плечо отправился в школу, готовясь к Большой жизни.

Пред войной была такая песня: «Если страна быть прикажет героем, станет героем любой!» Эта песня отвечала настроениям молодежи того времени — каждый хотел стать Героем.

У Газыя до ухода в армию не было особо заметных строк в биографии. Не был он и красавцем, чтобы сводить своей внешностью с ума всех местных красавиц. Рос коренастым крепышом, как и все мальчишки, был шаловлив, но никогда рукам воли не давал, почитал старших и относился снисходительно к младшим. Оступившимся протягивал руку помощи, упавших поднимал. Родители его не могли нарадоваться на то, что их младший растет таким хорошим, честным и аккуратным. Когда Газый стал ходить в Урьядинскую школу, родители всячески поддерживали его: «Нам не довелось грамоте учиться, так ты уж, сынок, получи образование, может, станешь большим человеком». А когда поинтересовались, что он собирается делать после семилетки, Газый не задумываясь, решительно заявил: «Поеду в Бирск, поступлю в медтехникум. Стану фельдшером, вернусь домой и стану лечить больных».

…Прощай, семилетка! Свидетельство об окончании в кармане. Друзья уговаривают его ехать в Уфу или хотя бы поступить в Бирский педагогический техникум. «Ты что, Гази, хочешь всю жизнь проводить около больных?! Не глупи! Давай лучше на учителя пойдем. Это самая полезная и почетная профессия». Но Гази стоит на своем: «Нет! Я еще в пятом классе обещал, что выучусь на фельдшера. Сказано — сделано! Выпущенную стрелу обратно не вернешь. Вы вот профессию учителя все расхваливаете. А разве лечить людей плохо? Не даром же говорят, что здоровье — самое большое богатство! Может быть, со временем и врачом стану…» Его «оппоненты» отступают, некоторые даже решают вместе с ним поступать в медтехникум.

От Янагушева до Бирска тридцать пять километров. Газий и его друзья ходили в город напрямую, «срезая углы». Но, к сожалению, Газию и его друзьям Гильмулле Бикбулатову и Муфтихану Зямилову не пришлось осуществить свою мечту. Вышел закон о платном обучении, всем им пришлось, простившись с техникумом, вернуться домой восвояси. Платить за учебу было нечем.

А в 1940 году Газыя призывают в ряды Красной Армии. Хотя неосуществленная мечта и подпортила настроение, призыв в армию был большим событием в жизни ребят.

…Солдатскую шинель Газий впервые примерил в столице Эстонии — городе Таллине. В его гарнизоне он получил первые солдатские уроки. Военная служба — это не борьба на сабантуе. Но парень из Башкортостана не ударил лицом в грязь. Он всюду в первых рядах — и в тире, и на ученьях. Не сегодня – завтра тревожный сигнал позовет его на поле битвы, не сегодня – завтра он встретится с врагом лицом к лицу. Командиры втолковывали красноармейцам: «Запомните великие слова Суворова: Тяжело в ученье, легко в бою!» Но позднее, на полях сражений, легко не было… Да и бывают ли войны легкими?

…Гази пишет домой письмо: «Дорогие папа, мама! За меня не беспокойтесь. Как бы тяжела ни была служба— терпим. Как и повсюду, солнце здесь тоже всходит и заходит. День проходит за днем, не заметил даже, как пролетело полгода. Бог даст, и еще полгода пролетят незаметно. Таллин очень опрятный, красивый город. Только вот эстонцы относятся к нам с какой-то настороженностью… Они очень похожи на наших марийцев. Сказывают, что и по языку они очень близки друг к другу. Будто оба этих народа относятся к одной этнической (видимо, по языковой схожести) группе, кажется, угро-финской…»

Газий не успел дописать — тревожно зазвучал горн…

В начальный период войны немцы в субботу после обеда прекращали огонь и принимались пить шнапс и на губных гармошках наигрывать свои сентиментальные песенки. Но в Берлине бои не прекращались ни на минуту — воздух сотрясали разрывы снарядов, мин, стоял неумолчный стрекот пулеметов, автоматов. Люди задыхались в ядовитом дыму пожаров. Если ад и существовал на земле, то это было в Берлине… Наверное, наши войска с самого начала войны не сражались так остервенело и храбро, как в те незабываемые дни. У каждого солдата билось тогда в груди сердце тигра: «Даешь Берлин! Даешь Рейхстаг! Капут Гитлеру! Капут фашизму!»

Между частями, боевыми подразделениями началась, так сказать, неофициальная борьба за то, чтобы первыми добраться до центра Берлина, до Рейхстага, в котором вынашивались самые жесткие, коварные планы по уничтожению передового человечества, за то, чтобы первыми водрузить знамя над Рейхстагом …

Старший сержант Загитов сражался в составе Краснознаменной, орденов Суворова и Кутузова, артиллерийской бригады. Грудь его к этому времени уже украшали и ордена, и медали.

И вот, командира батареи В.Н. Макова вызвали на командный пункт бригады. Генерал поставил перед ним задачу: «Слушайте задачу, капитан! Мы должны первыми ворваться в Рейхстаг и водрузить Красное Знамя. Эту почетную задачу мы поручаем твоей батарее, как самой боевой и передовой в бригаде!» «Спасибо за доверие!»— капитан был взволнован таким поручением. Генерал закуривает и ходит по комнате. Сделав несколько глубоких затяжек, выпускает клубы дыма и резко останавливается перед капитаном. «Если мне не изменяет память, тот славный боец, татарин, Загитов у тебя в батарее служит?» — «Так точно, товарищ генерал, в моей!» — «Подбери добровольцев, а командиром штурмовой группы назначь старшего сержанта! Постарайся в группу набрать лучших коммунистов и комсомольцев! Хорошо изучили подходы к Рейхстагу?» Маков призадумался: «Приблизительно, товарищ генерал!» — «Этого недостаточно, капитан! Необходимо досконально изучить расположение противника!..» Генерал развернул карту на столе. «Вот план-схема Берлина! Иди сюда, капитан!..»

Этот знаменательный разговор состоялся утром 29-го апреля 1945 года. Капитан тотчас заспешил в свою батарею.

И вот под непрекращающимся огнем противника, короткими перебежками, группа достигла стен Рейхстага.

Группа врывается вовнутрь здания. Огромная лестница. И… массивные двери. Тут возникла новая проблема: как проникнуть дальше? На глаза Загитову попалось толстенное бревно, решение пришло мгновенно: «Давай тараним двери!», и первым ухватился за него. Огромная дверь здания поддавалась ударам бревна неохотно. «Раз — два, взяли! Раз — два, взяли!» Усилия советских солдат увенчались успехом — крепкие, сработанные из мореного дуба створки распахнулись. Солдаты бросаются в глубину здания. Загитов кратко докладывает по рации: «Мы внутри!»— «Молодцы! Постарайтесь проникнуть на крышу!..» Капитан Маков не приказывает, он просит бойцов. «Будет сделано!» — отвечает Загитов. Он зажигает карманный фонарик. «Где лестница наверх?..» Из глубины здания доносятся короткие, отрывистые автоматные очереди. Неподалеку в коридоре раздается взрыв гранаты… Один из солдат кричит во все горло: «Хальт! Хальт! Хенде хох!» Загитов отчаянно машет на него рукой: «Замолчи!.. У нас одна задача!..» Стараясь не шуметь, короткими прыжками они взбираются по лестнице наверх. По дороге они быстрыми, стремительными ударами штыков отбиваются от небольшой группы немцев, внезапно появившихся из какой-то комнаты. У них одна задача — как можно скорее взобраться наверх…

— Все, ребята! Мы взяли Рейхстаг!.. — он радостно обнимает бойцов. Немедленно связывается по рации с капитаном Маковым: «Товарищ капитан! Приказ командования выполнен! Над Рейхстагом реет Красное Знамя! Рейхстаг под нашими ногами!» «Молодцы! — счастливым голосом кричит в рацию капитан. — Всех представлю к наградам! Спускайтесь!»

Это был первый алый стяг над поверженным Рейхстагом, и совершил этот подвиг наш земляк, старший сержант Гази Загитов. А удостоенные звания Героев Советского Союза Егоров и Кантария Знамя Победы подняли над Рейхстагом лишь сутки спустя после этого. А позднее, над логовом поверженного противника развевались уже десятки знамен победителей…

…Уже спустившись вниз, Загитов достал платок, чтобы утереть со лба пот, и тут почувствовал, как болит и набухает от крови гимнастерка на левой половине груди. Провел по груди ладонью, и ладонь окрасилась кровью. В горячке боя он даже не заметил, что шальная пуля ударила в грудь.

Начинал чувствовать, что слабеет, отошел в сторонку и стал пытаться снять гимнастерку. Однако он не сумел спрятаться от внимательного взгляда капитана.

Новый рассвет они встретили на ступеньках Рейхстага. То и дело подносят к глазам бинокль: не сбили ли флаг? На месте ли? Нет, алый стяг пылает в ярких лучах восходящего солнца, тихо полощется на утреннем ветру. Загитов не сводит глаз с флага. Сам не замечая, что начинает бормотать вслух по-татарски: «Удивительное дело!.. Сын простого крестьянина из далекой башкирской деревни добрался аж до самого Берлина. Ворвался в берлогу самого первого лютого фашиста и вывесил там Знамя Победы! Такое может только в сказке случиться!..»

Как бы ни сопротивлялся Загитов, его все же определили в госпиталь. Первого мая его навестил в госпитале комбриг и поздравил с награждением орденом Красного Знамени, пожелал скорейшего выздоровления. Гази лестно было услышать из уст генерала теплые слова, но в то же время он чувствовал какую-то неловкость.

— Я ведь ничего такого не совершил, товарищ генерал …

— А Красное Знамя? Ведь другие части лишь через день – другой водрузили свои знамена. Уже после взятия Берлина… Так что, то, что сделал ты, это, брат, дорогого стоит!..

Вместо положенного по уставу «Служу Советскому Союзу» Гази кладет свою голову на грудь генералу и тихо бормочет: Спасибо, товарищ генерал…

Егоров и Кантария, которые поднялись на купол Рейхстага лишь сутки спустя после Загитова, были удостоены высших наград страны — орденов Ленина и званий Героев Советского Союза. Возможно, узнав об этом, Загитов в душе сильно переживал, но никому не высказывал своего недоумения. Накануне 50-летия со дня Победы многие обращались в соответствующие органы с просьбой присвоить Загитову посмертно звание Героя Советского Союза. А как реагировала на это Москва? «Выходит, все эти годы мы обманывали народ. Нет, возврата к прошлому не будет. Теперь уже поздно…»

Да, несправедливость существовала во все времена и долго еще не будет давать покоя людям. Ведь до сих пор не врученные вовремя награды находят своих владельцев. Если сами герои покинули уже этот мир, то награды вручают их родственникам, близким. Это нужно не для мертвых, это нужно для живых, для последующих поколений. Справедливость рано или поздно восторжествует и в доме Загитовых засияет никогда не ржавеющая Золотая Звезда! Это нужно для земляков, для будущих поколений, чтобы придать людям новые силы. Чтобы призвать людей к новым подвигам. Смелость можно проявить во всем, но истинная смелость все же проявляется при защите горячо любимой Родины, когда ради ее свободы люди готовы пожертвовать своей жизнью…